Борис (слева) и Аркадий Стругацкие за работой, Москва, 1980-е годы
Старший сын в семье искусствоведа Натана Стругацкого и учительницы Александры Литвинчевой родился в Батуми — Стругаций-старший был участником Гражданской войны, политработником у Фрунзе и после демобилизации по заданию партии возглавил газету «Трудовой Аджаристан». В 1937 году он был снят с должности главы отдела культуры Сталинградского горкома с формулировкой «за утрату политической бдительности», чудом не арестован, а потом, вплоть до войны, работал в ленинградской Публичной библиотеке. Война, блокада Ленинграда, смерть отца от истощения и чудесное спасение матери и брата из осажденного города, призыв в армию Аркадия — жизнь почти на десятилетие развела братьев. Аркадий до 1955 года служил в армии на Дальнем Востоке, в соавторстве с Львом Петровым написал документальную повесть «Пепел Бикини». Демобилизовался, вернулся в Ленинград — так и начался альянс двух братьев: в 1959-м вышла первая совместная книга — «Страна багровых туч» — Аркадия и Бориса Стругацких. Сегодня общий тираж книг Стругацких превысил 40 млн экземпляров — 620 книжных изданий в 33 странах мира.
Сплав индивидуальностей
Принято считать, что феномен Стругацких возник вследствие «разности потенциалов» — дескать, переводчик по образованию Аркадий (он окончил Бердичевское пехотное училище, а потом Военный институт иностранных языков, переводил с английского и японского) и астроном Борис были по природе своей очень разными: старший — взрывной экстраверт, младший — сдержанный, рациональный технарь. Но на самом деле в характерах Аркадия и Бориса было больше общего, чем различного. Гуманитарий Аркадий Стругацкий мог генерировать неожиданные «технические» идеи, а большинство поэтических цитат возникали в тексте благодаря выпускнику механико-математического факультета ЛГУ Борису Стругацкому. Невозможно четко вычленить из совместно написанной ими прозы строки «от Бориса» и «от Аркадия». Грани стерлись. Два таланта «сплавили» воедино свои индивидуальности.
До перестройки тиражи книг Стругацких в СССР были намеренно ограничены, невзирая на то, что спрос многократно превышал предложение. Хотя двухсоттысячный тираж одной из ранних книг писателей, сборника рассказов «Шесть спичек» («Детгиз», 1960), на прилавках магазинов не залежался, позднее наиболее известные книги писателей — «Далекая Радуга» (1964), «Понедельник начинается в субботу» (1965), «Хищные вещи века» (1965), «Обитаемый остров» (1971), «Неназначенные встречи» с «Пикником на обочине» (1980) — выходили в среднем стотысячными тиражами и тотчас же попадали в категорию дефицита. Кроме того, действовала негласная «квота»: одно и то же произведение нельзя было выпускать слишком часто. Положение изменилось только с началом перестройки, после 1987 года, когда исчезли ограничения с числом переизданий в год и одновременно в книжном формате были, наконец, выпущены «Улитка на склоне» (эту вещь Стругацкие считали одной из самых важных своих книг), «Сказка о Тройке», «Гадкие лебеди» (позднее повесть вошла в состав романа «Хромая судьба»), «Волны гасят ветер», «Град обреченный».
«Суку надо бить»
Аркадий Натанович никогда не был тихоней — интеллигентность в нем отлично уживалась с драчливостью. Высокий, плечистый, он бросался в бой, когда видел несправедливость. Совписовские начальники побаивались Аркадия Натановича: знали, что дипломатические экивоки — не его стиль. Рассказывают, например, как уже в середине 1970-х годов на заседании комиссии по фантастической литературе при Союзе писателей он в пух и прах разнес за бездарность и непрофессионализм тогдашнего заведующего редакцией научной фантастики издательства «Молодая гвардия». После заседания кто-то из коллег поинтересовался: мол, разве не в «Молодой гвардии» должна выйти новая книга Стругацких? Стоило ли лезть на рожон? Аркадий Натанович упрямо сказал: «Не могу. Суку надо бить. Обязательно надо бить суку!» Книга Стругацких в «МГ» вышла только через четыре года после того инцидента.
Кадр из фильма Алексея Германа «Трудно быть богом»
Магов победили
Чтобы лучше понять Стругацких сегодня, стоит читать их в хронологическом порядке — от первых, еще ученических рассказов до позднейшего «Града обреченного». Они прошли путь от искренних адептов светлого коммунистического будущего («Страна Багровых туч» и «Стажеры») до мудрых и печальных реалистов («Улитка на склоне» и «Гадкие лебеди»). Уже к концу 1960-х братья расстались с иллюзиями. Они осознали, что «нами управляют жлобы и враги культуры» и что мир Полудня — недостижимая утопия. Космические приключения уступали место земным проблемам, а каждый следующий роман все труднее преодолевал редакторское и цензорское сито. Для примера: путь от журнальной версии одного из самых известных романов Стругацких «Пикник на обочине» до отдельного книжного издания занял 8 лет. Плюс «двести унизительных исправлений текста». Произведения Стругацких подвергали бессмысленной и беспощадной редактуре, вычеркивали из издательских темпланов, переставали печатать вовсе. Новые вещи кое-как протискивались к читателю в тонких научно-популярных или региональных журналах, но в семидесятые годы, например, у Стругацких не было издано ни одной новой книги.
Подобно многим своим современникам, Стругацкие в годы хрущевской «оттепели» были романтическими оптимистами и верили в светлое завтра. Им казалось, что люди «эпохи мезозоя» — все эти шефы с заскорузлыми мозгами и референты с повадками убийц, дубиноголовые стукачи и каменные задницы — канут в прошлое сами собой, тихо вымрут, оставив мир добрым и талантливым магам, для которых «думать — не развлечение, а обязанность» и «понедельник начинается в субботу». В реальности же все произошло по-другому.
Магов из НИИЧАВО победили не умением, а числом. Сколько бы ни проектировали те маги солнечные города, вместо них возводились угрюмые замки. Государство, для которого главными музыкальными инструментами стали горн и барабан, больше привечало «массового невоспитанного человека» (выражение Аркадия Стругацкого) с шерстью на ушах и Выбегаллова кадавра («Понедельник начинается в субботу»), озабоченного желудочно. Не ученые и не барды, но расплодившиеся, как тараканы, Камноедовы, Шершни, Барбриджи, генералы Пферды, доны Рэбы, философы Опиры и прочие малосимпатичные персонажи Стругацких коллективными усилиями прогнули изменчивый мир под свои нужды. Молчальники вышли в начальники. Их главным девизом стало: «Умные нам не надобны, надобны верные».
Быть умным не стыдно
Художественные открытия Стругацких в научно-фантастическом жанре уже вписаны в анналы: тут и перенос смыслового акцента с машинерии на героев, с проблем технологических — на проблемы этические; тут и подкоп под железобетонную ограду узко понятой «научности» жанра, и дерзкое сочетание традиционнейшей science fiction с сатирой, памфлетом, детективом, сказкой; тут и конструирование целой Вселенной с уже знакомыми персонажами, «мерцающими» в каждой вещи; тут и грамотный сплав ненатужного интеллектуализма с action, и провокативность открытых финалов…
Разомкнутые финалы во многих поздних вещах Стругацких — не от пренебрежения к читателям, и ничего общего это не имеет с популярными в нынешней коммерческой фантастике расчетливыми заделами для сиквелов. Авторы просто не желали громоздить точки-булыжники над каменными i. Прокламируемая незаконченность, «неотверделость» мира Стругацких есть залог его развития. Стругацкие ушли, подарив нам Вселенную. Мы ее приняли. Дальше придется справляться самостоятельно.
Забвение книгам Стругацких явно не грозит. Дон Румата Эсторский, Саша Привалов, Иван Жилин, Максим Каммерер, Перец с Кандидом — эти и им подобные персонажи появились своевременно и, надо полагать, уйдут в тень еще очень не скоро.
Любимые герои Стругацких — очкарики, умеющие драться, не тушеваться перед начальственными хамами, брать ответственность за принятые решение, — самим фактом своего существования способствуют процессу реабилитации в обществе «умников», «интелей», «книгочеев», «желающих странного», представителей проклятой прослойки, старательно уничтожаемой, пригибаемой к земле государством — и позавчера, и сегодня.
Книги Стругацких по-прежнему приучают читателей к очевидной, даже банальной, истине: быть умным не стыдно — и тем более не стыдно пытаться им стать. Сегодня, когда телевышки все больше начинают походить на башни-излучатели из «Обитаемого острова», а пропагандисты в штатском «дурака лелеют, дурака заботливо взращивают, дурака удобряют» (цитируем «Хищные вещи века») — это особенно актуально.
ЧЕТЫРЕ ЖИЗНИ АРКАДИЯ СТРУГАЦКОГО
За отпущенный Аркадию Стругацкому сравнительно небольшой срок — всего 66 лет — он прожил столько жизней, что хватило бы на четверых.
Во второй своей жизни Аркадий Натанович был высокопрофессиональным японистом, который не только перевел на русский язык сочинения Кобо Абэ, Акинари Уэда, Акутагавы Рюноскэ, но и совершил культуртрегерский подвиг, подарив русскоязычной аудитории образцовую версию средневекового рыцарского романа «Сказание о Есицунэ». А с английского он перевел «Саргассы в космосе» Андрэ Нортон, «День триффидов» Джона Уиндема, «Экспедицию «Тяготение» Хола Клемента.
В третьей своей жизни он занимался кинематографом: был автором сценариев мультипликационных и полнометражных фильмов. Многое, увы, так не дошло до экрана, оставшись на бумаге. Но ведь был и «Сталкер» Андрея Тарковского! Не все знают, что сюжетной основой еще одного фильма Тарковского, «Жертвоприношение», стал сценарий «Ведьма», тоже написанный Аркадием Стругацким. А еще Аркадий Натанович с 1960-х годов дружил с Владимиром Высоцким, высоко ценил его дарование, очень надеялся, что однажды тот исполнит главную роль в экранизации «Трудно быть богом» («Он бы отлично сыграл Румату», — писал он брату), а Высоцкий назвал своего старшего сына в честь старшего друга.
В четвертой своей жизни Аркадий Натанович, работая в «Детгизе», стал высококлассным редактором, сумевшим значительно оживить ландшафт послевоенной детской литературы. Он стоял у истоков серии «Библиотека приключений и научной фантастики». Сам он, кстати, тоже писал для подростков в образе таинственного С. Ярославцева — создателя замечательной научно-фантастической сказки «Экспедиция в преисподнюю».
Фото: zn.ua, kinopoisk.ru
