На открытии 37-го ММКФ Никита Михалков пытался демонстрировать оптимизм, Москва, 19 июня 2015 года
Если говорить о том, как организован отбор картин на ММКФ, то все совсем не так уж плохо. Президенту фестиваля Никите Михалкову можно инкриминировать что угодно, но он не выкручивает руки отборочной комиссии (Кирилл Разлогов, Андрей Плахов, Петр Шепотинник и др.), заставляя ее пропагандировать только то, что на руку Путину.
Главный недостаток Московского кинофестиваля — не в том, что он плох, а в том, что это вообще не фестиваль. Несмотря на заверения того же Михалкова, будто в Москве происходит важное кинособытие мирового масштаба.
О настоящих фестивалях
Настоящие фестивали — Каннский, Берлинский, Торонтский, Венецианский — демонстрируют премьеры, заставляющие съезжаться ведущих кинокритиков, продюсеров, прокатчиков со всего света. В Москву они не приезжают. Незачем. Тут нет громких премьер.
Настоящие кинофестивали приносят гигантские деньги в городскую казну. Берлинале, например, зарабатывает для родного города ежегодно более € 30 млн. — не только на билетах в кино, но и на том, что гости селятся в отелях, обедают в ресторанах, заказывают такси. Глава Торонтского фестиваля заявил, что его детище дает муниципальному бюджету порядка 170 млн канадских долларов (около € 122 млн) в год — но тут надо учесть, что в Торонто создана уникальная система, объединяющая сам фестиваль, на который приходится пик годовой активности, с постоянно действующей синематекой.
ММКФ — попрошайка. Он тянет из казны. Он — дотационный.
Самый же главный недостаток ММКФ — он не ориентирован на публику. Во-первых, слишком дорогие билеты не по карману молодым зрителям, которые в основном и ходят в кино. Во-вторых, в отличие от того же Берлинского фестиваля, раскиданного на десятки гигантских мультиплексов по всему городу, ММКФ фактически (исключения почти не в счет) сосредоточен в одном-единственном мультиплексе «Октябрь», где есть главный зал на 1500 мест (на конкурсных показах зачастую на пять шестых пустой), один средний на триста с чем-то и еще девять залов, где нет и двухсот мест.
Михалков любит гордиться тем, что на ММКФ часты аншлаги. Но чего гордиться, если на единственный просмотр фильма в зал на 198 мест пришло двести человек, половина из которых — аккредитованная на фестивале пресса? Сто москвичей купили билеты на единственный просмотр фильма на ММКФ. «Аншлаг! Успех!»… Успех?
В Москве все иначе
Отдельная грустная тема. Наверное, ни на одном кинофестивале мира нет такого бардака, как на московском. Сайт организован безобразно. Например, за три дня до начала фестиваля программа, посвященная современному женскому кино, висела там вперемешку с ретроспективой фильмов о Великой Отечественной, которая в общей сетке сайта вообще заявлена не была.
Бардак и в мультиплексе «Октябрь». Хотя уж в рамках одного-единственного мультиплекса навести порядок, казалось бы, можно. Сеансы задерживаются — в Канне это непредставимо, там сеансы начинаются секунда в секунду. Задерживаются они еще и потому, что в кассе продаются билеты с пронумерованными местами, чего нет ни на одном крупном фестивале мира. Как организовано дело в Канне, Берлине, Торонто? Есть люди с купленными билетами и пригласительными, а есть те (журналисты прежде всего), кто проходит в зал по аккредитационным карточкам. И те и другие занимают любые свободные места, а после начала сеанса в зал никого не пускают, даже если ты заплатил за билет круглую сумму. Опоздал? Твоя проблема.
В Москве все иначе: сначала пропускают по билетам на заранее приобретенные места. Потом — прессу, имеющую право занять свободные кресла. Но тут подтягиваются опоздавшие раздолбаи, которые тоже купили билеты. В зал пускают всех, опоздай ты хоть на час. В итоге посреди сеанса — сложного! — то и дело возникает ругань из-за мест, периодически переходящая в потасовки. Смотреть кино, особенно фестивальное, в таких условиях невозможно. Полсеанса какие-то люди входят в зал, устраивая скандалы, и полсеанса выходят, если фильм им не понравился. В Канне тех, кто мешает просмотру, охранники вышвырнули бы на улицу за пару секунд. Потому что там уважают кино, а на Московском фестивале — нет. Похоже, устроители ММКФ попросту не ведают о том, какое безобразие творится на просмотрах, — они-то сами, в отличие от идеологов настоящих кинофестивалей, на них не ходят.
Картину Абеля Феррары «Пазолини» покажут в рамках программы «Фильмы, которых здесь не было»
Игры отборщиков
Работу отборщиков тоже идеальной не назовешь. Ни на одном крупном кинофестивале нет такого количества программ, как на Московском. Обычно все четко: конкурс — внеконкурсные спецпоказы — работы современных классиков — панорама сегодняшнего мирового кино — что-то старенькое, ретроспективное — и что-то на закуску типа программы «Полночное безумие» в Торонто (ужасы, радикальные киноэксперименты и т.д.). У нас этих программ — и не сосчитать! Все это приводит к тому, что некоторые фильмы идут один раз в зале на 150 мест — их просто негде еще раз показать.
Возникает естественное подозрение, что каждому отборщику вменено в обязанность сформировать — для пущего размаха фестиваля — одну-две личные, но не обязательные для зрителей программы. Отсюда огромное количество бесполезных ретроспектив и программ, чьи названия ничего не говорят.
Фильм «Просветление: сайентология и причуды веры» включен в программу документального кино «Свободная мысль»
Вот программа «Спектр». Что за «Спектр»? Так называлась в фильмах про Джеймса Бонда главная вымышленная террористическая организация 1960-х. Так может, нам покажут шпионские фильмы? Нет, это просто такая программа. Ничем не отличающаяся от других.
Некоторые программы с более конкретными названиями тоже весьма странны. «Женский взрыв» — я понимаю, если бы это была ретроспектива женского кино, которое сегодня действительно поперло. Но это случайный набор картин, сделанных женщинами-режиссерами — ни одного серьезного имени, кроме японки Наоми Кавасе. Или программа «Будем знакомы: аргентинское кино». Чего тут знакомиться-то? Аргентинское кино и так в моде.
Нам подфартило
И все-таки ММКФ-2015 лучше, чем ММКФ-2014. Ему подфартило по двум причинам: российский экономический кризис и торжество отечественного мракобесия.
Раньше отборщики фестиваля зачастую обращались к прокатчикам: что вы хорошего купили? А не дадите этот фильм в мою программу?
Кадр из фильма Терренса Малика «Рыцарь кубков»
Теперь ситуация изменилась. Из-за падения рубля прокатчики мало что покупают. Прокат в стране пока держится, да. Но прежде всего за счет Голливуда: российские представительства голливудских компаний не приобретают, а попросту распространяют американское кино. А те прокатные игроки, что приобретали фильмы на кинорынках за живые деньги, сейчас покупают мало — оправдать затраты почти невозможно.
Отборщикам ММКФ стало сложнее, но зато теперь во всех программах фестиваля, от конкурсной до авторских (Плахова, Шепотинника), огромное количество интересных фильмов, которые, возможно, вообще не выйдут в наш прокат. В частности, один из последних фильмов американского классика Терренса Малика «Рыцарь кубков» (программа «Тропическая эйфория»), который до этого демонстрировался на фестивале в Берлине.
Фильм Питера Гринуэя «Эйзенштейн в Гуанахуато» рассказывает о том, как режиссер в 1931 году отправился на съемки в Мексику
Повод создать особую программу на ММКФ дал и новый русский обскурантизм. На фестивале появилась рубрика «Фильмы, которых здесь не было». Отборщики ММКФ изъяснились обиняком. Что за фильмы, которых здесь еще не было? Фестиваль и должен демонстрировать то, чего здесь еще не бывало. На самом деле в этой программе собрано кино, противоречащее общему мракобесному настрою в стране. Например, фильм «Люцифер» про хитрого, укоренившегося в мир дьявола, который способен оскорбить чувства воинствующих верующих. Или фильмы «Пазолини» (режиссер Абель Феррара) и «Эйзенштейн в Гуанахуато» (режиссер Питер Гринуэй), которые способны оскорбить воинствующих гомофобов.
ММКФ из-за появления цензуры в стране вдруг стал играть роль, которая кинофестивалям не свойственна, — источника реальной информации. В этом смысле стоит обратить внимание на программу документального кино «Свободная мысль» и на конкурс документальных фильмов. Они существовали и прежде, но в прошлые годы у общества не было такой потребности в честной нецензурированной информации. Выходит, скромный провинциальный ММКФ становится у нас пропагандистом свободы слова.
Фото: YURI KOCHETKOV/EPA, filmdivider.com, kinopoisk.ru
