Намоленное место
Парижская трагедия не прошла мимо московской Соборной мечети: 14 января около десятка молодых людей ворвались в здание и стали кричать, что собравшиеся прихожане должны идти на митинг к французскому посольству. Их сочли хулиганами и быстро выпроводили, но, выйдя из мечети, они избили одного из прихожан. Конфликт остался в пределах общины, не задев окружающих. Как и другое осложнение, принесенное приезжими, — татарам, всегда преобладавшим в этой общине, стало неуютно с братьями по вере из Азии и с Кавказа, нахлынувшими в город за последние 20 лет. По словам местных жителей, татары, живущие в районе Соборной мечети, перестали посещать ее после того, как было разрушено старинное здание. «Ходить туда желание отпало, — говорит Рамиль, 25-летний студент из Тюмени, татарин. — Какие-нибудь граждане Таджикистана начинают говорить, мол, ты как-то неправильно молишься, начинают навязывать свои убеждения».
«Не чувствуя себя комфортно в мечетях, «старые» татары все чаще собираются на домашние собрания, куда приглашают даже не имама, а некоего человека, который умеет читать Коран», — пишут этнолог Дмитрий Опарин и историк Марат Сафаров, которые в прошлом году изучали общину.
Страх толпы
Немусульманам, обитающим в районе, эти тонкости недоступны, они видят лишь толпы молящихся, которые лучше обойти или объехать стороной. Каждую пятницу обязательный для правоверных намаз, дважды в год — праздники Курбан-Байрам и Ураза-Байрам, и все улицы в окрестностях Выползова переулка заполняются молящимися, движение останавливается — и автомобильное, и трамвайное, и пешее. Некоторым от этого не по себе, но происхождение этого чувства они формулируют смутно. «Во время праздников чувствуешь себя как не в своем государстве, — делится финансовый аналитик Алла, которая работает в бизнес-центре почти напротив мечети. — Объезжаем, стараемся быть толерантными. Но не знаю, стоило ли затевать такое в центре Москвы». «У нас здесь мечеть, там, за двориком, — подворье Сергиевой лавры, дальше по Олимпийскому — армянский храм, дальше налево — Еврейский культурный центр. Так что у нас тут все религии присутствуют!» — говорит Владимир, 50-летний сотрудник типографии. Впрочем, замечает, что когда у мечети собирается очень много народа, становится тревожно: «Видишь фанатично преданные лица — вся эта толпа повинуется единому слову и готова тут же повернуться и делать то, что сказали».
Толпа настораживает и издалека — примерно каждый третий клиент не хочет покупать квартиру в непосредственной близости к мечети, говорит частный риэлтор Виталий. «Раньше я работала руководителем отдела продаж в крупной девелоперской компании, — рассказывает вице-президент Российской гильдии риэлторов Елена Миловидова. — Мы строили дома комфорт-класса в районе Олимпийского, на Проспекте Мира — этот район считается элитным. И чаще всего покупать квартиры приходили мусульмане из татарской диаспоры, хотя, разумеется, не только они. Это были обеспеченные бизнесмены средней руки, верующие, очень дружные семьи».
Кроме того, призывы к молитве через усилители звучат очень громко и даже будят детей, говорят воспитательницы детского сада Алена и Юлия. По пятницам уже с утра здесь дежурят автобусы полиции и стоят металлоискатели. Прихожан обыскивают, проверяют сумки. Полицейский курит у автобуса. На вопрос, что здесь будет, отвечает, что на молитву приедет много мигрантов, впрочем, они «адекватные, спокойные».
Из двух десятков риэлторов, работающих с недвижимостью в Мещанском районе, с которыми удалось поговорить NT, ни один не смог вспомнить случая, когда клиент переезжал из этих мест из-за каких-либо проблем, связанных с мечетью. По данным переписи 2010 года, бóльшую часть населения района составляют русские: 46 тыс. из 58 тыс. Татары — вторые по численности, но их насчитали меньше тысячи человек. В районной управе уверяют, что за последние годы ситуация особенно не менялась.
Сергей Абашин, профессор факультета антропологии в Европейском университете в Санкт-Петербурге, доктор исторических наук, занимается образом жизни и проблемами мигрантов в мегаполисах. Он считает, что нетерпимости к мусульманам у москвичей нет: «Неприязнь и насилие носят скорее этнический и социальный характер (тех же трудовых мигрантов воспринимают как низший класс), нежели собственно религиозный». С ним согласен Игорь Алексеев, преподаватель истории ислама в РГГУ, руководитель научных программ Фонда Марджани: «Бытовая ксенофобия в Москве была всегда, по отношению к «лимитчикам» (подобие гастарбайтеров в советское время. — NT) и так далее, и этот старый комплекс может быть развернут при нагнетании со стороны СМИ, но на практике сейчас этого нет».
У врачей Олега и Нели, живущих недалеко от мечети, досады по поводу толп верующих нет: «Это вопрос к властям. Неужели трудно построить еще мечети по периметру города, чтобы люди ездили туда? Любое учреждение, связанное со служением богу, облагораживает место, в котором оно находится», — уверен Олег.
«Вы когда-нибудь молились в луже?»
 |
| Старое здание Соборной
мечети было снесено в 2011 году, Москва, начало XX века |
«Когда люди молятся на улице в мороз или в дождь, а имам говорит что-то позитивное, им это не совсем понятно, — говорит Ренат Абянов, заместитель руководителя аппарата Совета муфтиев России и преподаватель истории в Исламском колледже. — Вы когда-нибудь молились в луже? Тогда вы меня не поймете!» NT писал о проблеме нехватки мечетей в Москве в №31 (299), 30 сентября 2013 года.
В Москве вообще дефицит мечетей — их всего четыре. Помимо Исторической и Соборной, есть Мемориальная на Поклонной горе и Ярдям в Отрадном, построенные в 1997 году. Плюс молельные дома, примерно сотня, каждый на несколько десятков человек, там можно совершать пятничную службу, но самые верные считают должным ходить в мечеть. А мусульман в Москве, по данным их Духовного управления, около 2 млн человек. Однако реальное число, скорее всего, значительно меньше, говорит Сергей Абашин: «В Москве точной статистики нет. Есть перепись 2010 года, согласно которой граждан России, которые происходят из традиционно мусульманских стран и регионов и постоянно живут в Москве, около 350 тыс. человек — в реальности, возможно, до 500 тыс. Что касается иностранных граждан-мусульман, то статистика еще более примерная, так как иностранцы все время переезжают из области в город, из России домой и обратно в Россию — их вряд ли больше одного миллиона. То есть осторожно можно оценить общее количество мусульман в 1,5 млн. Они относительно равномерно распределены по городу — иногда их чуть больше около рынков, оптовых баз и так далее, — и везде составляют меньшинство».
Но и на полтора миллиона четырех мечетей мало. Православных храмов в Москве больше тысячи, и то священники жалуются, что всем активным прихожанам, которых, по разным оценкам, от 5 % до 10 % населения, места не хватает. Духовное управление мусульман уже не раз просило московские власти разрешить построить по одной мечети в каждом округе, но добро пока не получили.
Отчуждение и есть почва, рождающая насилие, считает Ренат Абянов. Январский теракт в Париже — результат того, что мусульмане не ощущают себя частью французского общества, говорит он, и здесь положение с мечетями — проявление такого же разделения.
Далеко не всем московским мусульманам хватает места в мечетях, 4 октября 2014 года
«Им всю жизнь вдалбливали, что ислам — это терроризм»
Если у собеседников NT в Мещанском районе есть страх перед мусульманами и исламом, то в последние годы для этого было немало печальных поводов: бесконечные войны на Ближнем Востоке, зверства «Исламского государства», теракт в «Шарли Эбдо».
Али, модно одетый молодой человек 26 лет, сидит в кафе при мечети, водит пальцем по планшету и периодически говорит с кем-то по мобильному. Али из Таджикистана, в Москве живет уже 10 лет, учится на юридическом факультете и подрабатывает на стройке. Окончив учебу, он собирается вернуться в Таджикистан и мечтает, что его страна станет «свободной, как Грузия, Латвия и Литва». Об истории «Шарли Эбдо» он хорошо осведомлен.
— Все западные СМИ только об этом и пишут, — говорит он. — Конечно, это неправильно, что их убили, так нельзя. Если хочешь отомстить кому-то, не надо делать это так, чтобы весь мир об этом узнавал. Потому что сейчас страдают мусульмане Франции. У меня есть знакомые там, они рассказывают, что сейчас просто облавы идут на них.
— Вы считаете, что нужно мстить непублично?
— Как гражданин XXI века, я бы просто протестовал. Но любовь к Пророку ослепляет человека.
Из халяльного магазина при мечети выходит пенсионер, тоже Али — татарин из Нижегородской области. До пенсии он работал трактористом и строителем. Али уверен, что в России подобной ситуации, как в Париже, возникнуть не могло: «В верхах не допустили бы».
— А для вас что перевешивает в этой истории: карикатуры или убийство?
— Религия. Аллах долго терпит, крепко бьет.
— Если бы знакомый молодой человек пришел к вам и сказал, что хочет ехать на войну в Сирию или Ирак, чтобы сражаться за веру, что бы вы ему сказали?
— Ну, тут старшие должны дать совет, имама надо спросить, он решает, можно или нет. Надо сначала понять, зачем он идет воевать? Может, там не джихад, а просто мусульман натравливают друг на друга.
Интересно, что, говоря о «Шарли Эбдо», и мусульмане, и немусульмане-москвичи осуждают прежде всего карикатуристов. Московские пенсионерки, которые жалуются корреспонденту NT на громкое пение Корана по праздникам, ругают художников даже больше, чем парень из Таджикистана, который во время интервью обещал оторвать голову любому, оскорбившему Пророка. Из всех собеседников NT не оскорблен карикатурами, кажется, был только имам Соборной мечети. Шамиль Арсланов — молодой высокий мужчина, говорит спокойно и открыто, в руках держит смартфон.
— Я знаю, что история с карикатурами у них уже не в первый раз, — говорит он. — Думаю, они это делали без особого умысла насолить мусульманам, просто у них это принято. Я слышал, они делали карикатуры и на Иисуса Христа, и на политиков — для них это как почистить зубы, для французов и для этого журнала — в частности. Убийство карикатуристов я осуждаю.
— Можно ли сказать, что люди, совершившие его, трактовали заповеди Пророка так, что они обязаны отомстить?
— Это никоим образом не было их религиозным долгом. Это были молодые люди, которые выросли во Франции и которым всю жизнь вдалбливали, что ислам — это терроризм. По телевизору хороших новостей про мусульман не показывают, а показывают, как они что-то взрывают. Тот же самый ИГИЛ считают мусульманами, хотя они бандиты и просто прикрываются Кораном.
Фото: Сергей Бобылев/Коммерсантъ, PASTVU.COM, Максим Шеметов/ИТАР-ТАСС
