Валерия Любимцева, член пратии «Демократический союз»:
Моя квартира на Онежской стала местом, где прошел один из дней учредительного съезда. Пока у ДС не было денег, чтобы снять квартиру под штаб, у меня проходили и заседания, и собеседования для новых членов партии. Лера была очень дисциплинированным человеком, ни на каких дебатах она не позволяла себе переходить на ругань или повышать голос. Но один раз я видела, как она заплакала. Ее как раз выгнали с работы библиотекарем. В партии в конце восьмидесятых все было в порядке с деньгами за счет издания газеты, поэтому несколько функционеров начали получать зарплату. Они уделяли много времени партии и совсем не могли совмещать это с работой. А Новодворской координационный совет не утвердил оклад. Она, когда услышала это, заплакала от обиды и сказала: «И что же, мне теперь приемщицей в химчистку идти?» А совет решил, что обязанности, которые она на себя решила возложить, выходят за рамки деятельности партии. Но она потом их переписала, и ей все-таки утвердили оклад в 100 рублей.
Хорошо помню, как однажды она вела семинар о народовольцах и сказала: «Бойтесь людей, которые себя не жалеют — они и вас не пожалеют». Она это осудила, хотя сама была именно такой.
Листовка партии «Демократический союз», 1993 г.
Юрий Скубко, член партии «Демократический союз»:
Начиная работу в «Демократическом союзе», мы были, как и большинство московской интеллигенции, критически настроены по отношению к существующему коммунистическому тоталитарному режиму и достаточно прозападны. Еще был на месте «железный занавес», информация поступала только от советской пропаганды, а мы ее категорически не принимали. Съездив на Запад и прожив три года во Франции, я вернулся с серьезным разочарованием в западных ценностях — тамошнее общество я в целом воспринял как очень несвободное. Но, когда я попытался рассказать об этом Валерии, та сказала: «Только здесь об этом не говори». У нее была кристальная вера в «их» ценности и в «их» выбор. И она осталась верна этому выбору, хотя сама, с ее темпераментом и максимализмом, не вписалась бы в западное общество.
Станислав Дмитриевский, активист партии «Демократический союз»
В 1990 году в Москве проходила конференция «Демократического союза», а в Кремле тогда шел последний съезд КПСС. Мы выходили к гостинице «Россия», чтобы освистывать «большевиков», там же устроили свой городок, где были и беженцы, прибывшие из «горячих точек», и просто сочувствующие. Проходящих мимо участников съезда мы неизменно освистывали, кидали в них помидоры или яйца.
Но однажды Лера вдруг сказала, что все это глупо: «Тявкаете тут на большевиков каждый день — надоело», — и предложила «провести семинарчик поинтереснее на Красной площади». Так мы пошли к Лобному месту с плакатом «Долой диктатуру КПСС!». Лозунг был суперактуальным.
Постояли мы там минуты три с плакатами и триколорами. Площадь сразу перегородили турникетами, а менты и гэбульники в штатском начали нас винтить. Когда рядом начали душить одного из наших активистов, Игоря Каляпина, я услышал, как Лера кричит: «Не трогайте Игорька!» И тут же она зубами вцепилась в руку чекисту, у которого от боли хлынули слезы. Когда нас привезли в отделение, ей сразу же в камеру принесли белье и начали плакаться: «Валерия Ильинична, нам белья на всех вас не хватит — можно мы хотя бы только девочек обеспечим?»
Евгений Фрумкин, член партии «Демократический союз»:
Митинги в начале 90-х было организовывать непросто. Самая главная наша забота тогда — как доставить Валерию Ильиничну к началу акции. Была целая группа, которая занималась вопросами безопасности, конспирации. Эта группа решала, в какой квартире должна находиться Валерия Ильинична за день до начала митинга (дома ее оставить было нельзя). Как доставить Валерию Ильиничну до места митинга — ее же могли взять просто на улице, когда она шла с пустыми руками… И разрабатывались специальные планы — как привезти ее за 30-40 минут до начала. До использования грима, конечно, не доходило. Но, как говаривал Ленин, «конспирация, батенька, еще раз конспирация»...
Каждый раз, когда нас сажали на сутки за акции, ее брали в обязательном порядке. И каждый раз она держала голодовку — в лучшем случае мокрую, а иногда и сухую. Ее голодовка — это было и наше оружие. Конечно, мы тоже держали голодовки, но разве можно было сравнивать нас с ней? Мы были здоровые молодые лбы, и начальству, по большому счету, было начхать на наши голодовки. Другое дело, когда достаточно известная женщина объявит голодовку и, вполне возможно, отдаст Богу душу.
Валерия Ильинична никогда не жаловалась на свое состояние, всегда была «железной леди». Благодаря этим голодовкам мы добились очень многого — например, признания статуса политзаключенного. Добились того, что нам можно было передавать газеты, ручку и тетрадку…
Валерия Новодворская — библиотекарь во 2-м медицинском институте. Москва, 80-е годы
