Мальчик стоит на Красной площади, за ним — наспех сколоченные будки, брезентовые палатки; девочка протирает подсвечники в церкви; мальчик сидит в большом отцовском кабинете в Доме на набережной… И они говорят, говорят — один видел, как взорвали больницу, другой чувствует, что скоро случится переворот, третья воспитывает младшую сестру, четвертая мечтает о платье из модного журнала, пятый мечтает сражаться с фашистами, шестой, седьмой…
Это всё, конечно, мы. Или почти мы. Каких-то двадцать с лишним лет тому назад.
Документальный сериал Сергея Мирошниченко «Рожденные в СССР» начал сниматься в 1990-м. Это история жизни двадцати героев, родившихся в Советском Союзе. В 1990-м им всем было по семь лет. С тех пор их снимают каждые семь лет, только что появилась новая серия — фильм про тех же «детей», которым сегодня уже 28.
Это история моего поколения, поколения тех, кому сейчас 27–32, тех, кто почти не помнит 1980-е, почти не участвовал в жизни 1990-х, мог голосовать в 2000-х, а сейчас становится «определяющим» поколением.
„
Это и есть страна, из которой кто-то из одноклассников уехал, а кто-то будет сидеть в тюрьме — либо украв мобильный, либо за свои взгляды
”
Это все мое родное. Это моя-наша мечта стать космонавтом-увидеть море-милиционером-велосипед-чтобы все были богатые, это моя-наша школа с вареными сосисками и какао с молоком, это моя-наша улица с наркоманами и драками со скинами в подворотне, это я-мы «едим» страницу в журнале (была такая игра, видишь в журнале что-нибудь съедобное странное, чего никогда не ел, вроде ананаса), это, в конце концов, моя школьная форма.
Все эти дети и сейчас здесь. Это моя-наша страна.
Она существует на такой пленке тайного знания — вырастаешь, пленка затирается, но ты эту страну любишь, и никакую другую.
Это и есть страна, из которой кто-то из одноклассников уехал, а кто-то будет сидеть в тюрьме — либо украв мобильный, либо за свои взгляды. Но она состоит не из либералов, нацистов, левых, медиаменеджеров, балерин, кровавой гэбни, продажных полицейских, смелых правозащитников — а из этих детей, которые позабыли друг друга и забыли самих себя.
Редко какому поколению доведется такая удача — мы можем увидеть хронику своего взросления, наблюдать, как время и история проникали в нас и нас меняли, меняют. Как я-мы становимся частью обстоятельств. Людям, которые много чего видели — падение империи, революции и войны 1990-х, которые замораживались в нулевых, которых довольно сложно уже удивить и которые слишком хорошо усвоили урок относительности и преходящности всего, повезло в том смысле, что они-мы могут снова увидеть «себя». Семилетнего мальчика из детского дома, прячущего слезы, когда говорит о матери. Девочку, больше всего боящуюся войны. Мальчика, который больше не хочет видеть, как взрывают больницы. И еще — мальчика, стоящего на Красной площади на фоне лагеря беженцев в таком же пальто, как было у тебя, мечтающего превратить в крысу тигра.
Все эти недавние семилетние, так много видевшие, с каждым годом все больше забывают про себя и все больше ненавидят друг друга: «священники» — «художников», «художники» — «полицейских», «все на свете» — «полицейских», а попросту взрослые — взрослых. Дети, переставшие требовать невозможного, переставшие превращать тигров в крыс, а крыс в тигров, а только ненавидящие друг друга.
В том фильме, в первой серии про семилетних в 1990 году, есть удивительный фон. Фоном — неловкими бородачами, в пиджаках и с флагами, в военной форме и в фартуках, какими-то ряжеными, спорящими, думающими, что они — сердце перемен, — оказываются взрослые.
А теперь это мы ненастоящие, несчастные ряженые, а настоящие те, кому сейчас семь.
И так будет всегда. Почти всегда.
Tweet
