Субъективный рубль

Курс национальной валюты быстро и решительно докатился до отметки 34 рубля за доллар. Всю вторую половину мая рубль дешевел, причем не только по отношению к доллару, но и к евро — будто судьба не единой европейской валюты под вопросом, а нашей российской и не Греция может вылететь из еврозоны, а, скажем, Тыва из состава РФ.

Ответственные лица происходящее комментируют скупо. Разве что глава Минфина Антон Силуанов заявил, что никаких объективных предпосылок для ослабления рубля нет, сославшись при этом на «достаточно серьезный приток валюты в виде экспортных поступлений».

За четыре дня, последовавших после этого заявления, субъективные предпосылки (объективных-то нет!) уронили курс нашей национальной валюты еще на два рубля к доллару и на полтора рубля к евро. Самое время разобраться, что это за предпосылки и как глубоко способны они обвалить рубль, судьба которого большинству российского населения отнюдь не безразлична.

Первый фактор, о котором упомянет любой аналитик, спроси его о причинах ослабления рубля, — уже произошедшее снижение цен на нефть и, главное, угроза их дальнейшего обвала, представляющаяся многим вполне реальной. Слишком уж много факторов подталкивают нефтяные котировки вниз. Это и греческая эпопея, рискующая закончиться глобальным финансовым коллапсом, и замедление китайской экономики, которая перестает предъявлять постоянно растущий спрос на сырье, и «сланцевая революция» в США, существенно снизившая американский импорт энергоносителей.

Связь между мировыми ценами на нефть и динамикой рубля, безусловно, существовала всегда. Вот только характер этой связи несколько изменился. Раньше, до кризиса 2008 года, рубль был растущей валютой и больше реагировал на увеличение нефтяных котировок, воспринимая их как повод для укрепления, падение же нефти служило поводом для стабилизации курса. Теперь все обстоит с точностью до наоборот: даже незначительная коррекция цен на рынке нефти — повод для стремительного обвала рубля, а для обеспечения его стабильности нужен рост нефтяных котировок.

В чем причина подобного рода трансформации? Силуанов, рассуждая о курсе рубля, упомянул о «достаточном» притоке валютной выручки, но забыл о стремительном бегстве капитала из страны (с начала года — $42 млрд), остановить который не смогли ни высокие цены на нефть прошлого и начала этого года, ни долгожданная «политическая стабильность», которая должна была наступить то после «убедительной победы» Путина на президентских выборах, то после назначения нового правительства во главе с Медведевым.

Отток капитала — фактор, безусловно, субъективный, поскольку решение о выводе средств из России или банальной покупке долларов и евро принимают люди. И этот субъективный фактор сейчас явно перевешивает. Поскольку люди, принимающие решения — неважно, на сто рублей или на сто миллионов, — помнят и «плавную девальвацию» конца 2008 — начала 2009 года, и бурную дискуссию о пагубности укрепления рубля и пользе его девальвации для модернизации, и о том, что сторонники девальвации сидят в Белом доме, а ее убежденного противника Алексея Кудрина оттуда попросили. Деловой и инвестиционный климат в стране можно оставить за скобками: о нем и без того написано немало.

Впрочем, если уж вспоминать, то можно вспомнить и то, с какой легкостью остановил Банк России «плавную девальвацию» в 2009 году. И можно не сомневаться, что сейчас у ЦБ достаточно финансовых резервов ($513 млрд), чтобы остановить курс на любой отметке. Где эта отметка, знают лишь в ведомстве Сергея Игнатьева, и в этом смысле крепость рубля тоже зависит от субъективного фактора — представления о полезном и целесообразном курсе национальной валюты руководителей Банка России.