Владимир Путин и Билл Клинтон ужинали 3 июня 2000 года в кремлевской резиденции российского президента. Разговор был довольно напряженным: Клинтон и его интеллектуальная команда, которая, не в пример нынешней, хорошо разбиралась в российских делах, еще не нашли ключ к шифру Путина (забегая вперед, надо сказать, что расшифровали они его неправильно, с облегчением решив, что новый президент России искренне намерен сближаться с Западом). Преемник Бориса Ельцина выступал против американского плана национальной противоракетной обороны. Несмотря на то что, казалось бы, понимал: план направлен против ракетных программ Северной Кореи и Ирана, о чем прямо и говорил Клинтон, призывая, по свидетельству Строуба Тэлбота, присутствовавшего при разговоре, «меньше беспокоиться об уязвимости России перед американским ядерным ударом и больше — об опасности, которой грозит обоим странам ядерное распространение».
После окончания разговора, предшествовавшего официальным переговорам 4 и 5 июня, Путин показал коллеге свою резиденцию, включая личную часовню с крестильной купелью и неким неиспользуемым помещением, которое было «клиникой для предшественника». Клинтон заметил, что как раз перед отлетом из Москвы заедет навестить Ельцина и уточнил, живет ли первый президент России в той же самой резиденции, что и раньше. Путин подтвердил предположение, добавив: «Я ему разрешил там остаться».
Президент РФ Борис Ельцин и президент США Билл Клинтон, 1994 год. Фото: А. Сенцов, А. Чумичев / ТАСС
Я. Ему. Разрешил. Значит, мог не разрешить. Хотя самого Путина ельцинская команда выбирала в том числе по принципу надежности — он не тронет Семью (политическую) и семью (физическую) и будет сохранять наследие Ельцина — во всех иных смыслах слова.
Сброс защитных настроек
Детали переговоров Путина и Клинтона, становившегося тогда «хромой уткой» (его срок заканчивался 21 января 2001 года), подробно изложены в появившихся на днях в открытом доступе расшифровках бесед, хранящихся в Архиве национальной безопасности США. Опубликованная запись последнего разговора сделана заместителем госсекретаря Строубом Тэлботтом и совпадает с его же изложением событий в книге 2002 года The Russia Hand. A Memoir of Presidential Diplomacy (в русском переводе «Билл и Борис. Записки о президентской дипломатии»).
Президент России Владимир Путин и президент США Билл Клинтон гуляют по Кремлю, 2000 год. Фото: Sputnik / Vladimir Rodionov
Клинтон в разговорах с Путиным часто раздражался, особенно его выводило из себя постоянное возвращение к теме национальной ракетной обороны. По окончании переговоров 5 июня президент США сказал Тэлботту: «Этот парень решил, что я с первого раза ничего не понял. Либо он тупица, либо считает тупицей меня». После чего с облегчением отправился повидать «старину Бориса». Прощание с Ельциным было весьма трогательным, хотя Борис Николаевич для начала выполнил поручение Путина, который просил вдогонку передать другу Биллу, что «Россия будет соблюдать только свои интересы». Клинтон прощался не просто с Ельциным — он прощался со временами доверительного сотрудничества России и США, России и Запада, и, как выяснилось, кратким периодом российской демократии.
Стенограммы бесед июня 2000 года были выложены почти одновременно с решением Верх-Исетского районного суда Екатеринбурга, назначившего 20 августа штраф первому заместителю исполнительного директора «Ельцин Центра» (ЕЦ) Людмиле Телень по административной статье о дискредитации Вооруженных сил России. Атака на «Ельцин Центр» идет уже не первый месяц, если не год, но административное дело, во‑первых, означает переход войны с ельцинским наследием в новое, судебно-официальное, качество, во‑вторых, административное дело было заведено за репост Людмилой Телень давнего антивоенного поста дочери Ельцина Татьяны Юмашевой. Само наказуемое событие произошло, естественно, больше трех лет тому назад.
Разгромить «ЕЦ» не под силу таким тяжеловесам режима, как неутомимый Никита Михалков или полпред в Уральском округе Артем Жога, которого одернули из администрации Кремля, когда он свою новую карьеру начал с нападок на центр. Но парализовать деятельность центра — и на Урале, и в Москве — вполне решаемая задача. Только за уходящее лето в Екатеринбурге было отменено порядка десяти мероприятий, в том числе и очевидным образом деполитизированных. Омерзительная кампания, развернутая в провластных СМИ, с горами вранья о Людмиле Телень была призвана показать прозападную и, что еще хуже в сегодняшнем понимании, чуть ли не произральскую позицию либералов, окопавшихся в «Ельцин Центре». Причем, получается, под «крышей» Кремля: главой попечительского совета является руководитель администрации президента РФ Антон Вайно. В совет входят, среди прочих, Александр Волошин и замруководителя администрации Алексей Громов. А также Валентин Юмашев и Татьяна Юмашева.
Какой-никакой, а административный ресурс, скажем деликатно. И вот этого ресурса не хватило для того, чтобы защитить от нарочито специфического административного преследования представителя руководства «Ельцин Центра». Значит, делаем первый вывод, есть ресурс помощнее, против которого нет антидота. И второй вывод, к которому подталкивает общая ситуация с преследованием представителей истеблишмента, включая кейс Романа Старовойта: никто в системе ни за кого заступаться не собирается — или не может, или не хочет, или этого «никто», даже если он занимает высокий пост в государственной или неформальной патрон-клиентской иерархии, не слушает первое лицо. Несколько пародийным образом такое новое устройство государственной механики было подтверждено, когда прокремлевскому блогеру Сергею Маркову прилетело иноагентство за один-единственный прокол с неправильно понятой политикой по отношению к Азербайджану. И так будет с каждым...
Это довольно существенная перемена в устройстве «внутриэлитных» отношений в путинской системе, когда сброшены все защитные настройки. Однако в кейсе «Ельцин Центра» есть и свой историко-политический смысл: нанесен открытый (и не отраженный) удар по Семье и семье Бориса Ельцина. Он наносился и по хранилищу его личного наследия и памяти (хотя бы памяти) о либеральных ценностях, и по члену семьи, дочери первого президента. По тем, кто возносил Путина на престол. Никого не должно смущать то обстоятельство, что удар наносился опосредованно, через административное наказание ведущего сотрудника.
Вот теперь эпоха Ельцина точно закончилась. Во всех смыслах.
«Нам будет его не хватать»
В знаменитом документальном фильме Виталия Манского «Свидетели Путина» есть симптоматичные кадры: Ельцин, окруженный ликующей семьей после победы Путина на выборах‑2000, пытается поздравить своего преемника — то есть попросту дозвониться для него. И не просто не может дозвониться: он ждет, что Путин ему отзвонит. Не дождавшись, униженный, отправляется спать.
Владимир Путин и первый президент России Борис Ельцин в день инаугурации Путина, 7 мая 2000 г. Фото: Владимир Вяткин / РИА Новости
В этом весь Путин, как и во фразе «Я ему разрешил там остаться».
Вернемся в 5 июня 2000 года. Клинтон гостит у Ельцина. Рядом с ними сидят Строуб Тэлботт и дочь экс-президента Татьяна Дьяченко, впоследствии Юмашева. Тэлботт вспоминает:
«...Когда Ельцин принялся хвастаться, как вывел Путина из безвестности к президентству вопреки яростному сопротивлению, Татьяна взглянула на меня и серьезно кивнула. Затем склонилась ко мне и прошептала: «Действительно было очень трудно возвести Путина на этот пост. Одна из самых сложных вещей, что нам когда-либо удавалась».
По дороге в Москву Клинтон был очень мрачен. «Возможно, — сказал он Тэлботту, — мы виделись со стариной Борисом в последний раз. Думаю, нам будет его не хватать»...»
С высоты четверти века, прошедших с тех пор, правота слов 42‑го президента США не вызывает сомнений.
* Андрея Колесникова Минюст РФ считает «иностранным агентом».