Приключения человека после захода солнца

С точки зрения сталинского идеолога Андрея Жданова, разъяснявшего ленинградским писателям смысл партийного постановления 1946 года «О журналах «Звезда» и «Ленинград», самые «криминальные» произведения Михаила Михайловича Зощенко — «Приключения обезьяны» и «Перед восходом солнца» («Зощенко привык глумиться над советским бытом, советскими порядками, советскими людьми»). Но приключения человека, сатирика М.М. Зощенко, после октябрьского переворота, то есть после захода солнца, были куда большим криминалом для этой самой советской власти и куда более суровым приговором, чем тот, который т. Жданов вынес самому Зощенко. Потому что зощенковские приключения непреложно доказывают, что талантливому писателю, как он ни гнись и ни приспосабливайся, никогда не ужиться с тиранией и диктатурой «единых» бездарностей.
Родился Михаил Зощенко 115 лет назад, 10 августа 1895 года, и успел поучаствовать в Первой мировой и дослужиться до штабс-капитана. В глазах октябрьских «товарищей» это было и подозрительно, и непростительно. Хотя в урочное время бедный Зощенко «перешел на сторону советской власти» и даже сражался в каком-то экзотическом «полку деревенской бедноты»; хотя, глотая немыслимые унижения, он отправился на позорный этап: рейс по Беломорско-Балтийскому каналу еще со ста двадцатью бедолагами-«совписами», а потом в числе тридцати шести самых робких еще и книгу писал о прелестях рабского труда и о «перековке». Этим первым «национальным проектом» руководил А.М. Горький, помогавший коллегам по цеху и по зоне впрячься в пропагандистское ярмо. Зощенко писал даже умилительные рассказики про маленького и большого Ленина.
Но мира с советской властью все равно у него не было: его скепсис и тонкая сатира срывали пафосные декорации с унылой советской действительности и показывали, что никакой новой жизни не было и не будет, что СССР населен забитыми, как скотина, Акакиями Акакиевичами и бездушным начальством. Прямо в рассказе «Как я пошел сражаться за советскую власть» Зощенко с болью пишет о крестьянах, которые целуют ручку советскому начальнику, как когда-то целовали ее барину. В рассказах Зощенко народ бедствует, а власти наплевать. Человеку могут дать жилплощадь в ванной, он там и женится, и заводит ребенка, и тещу прописывает. А в рассказе «Кошка и люди» комиссия жильцу печку не чинит, хотя сама угорает чуть ли не до смерти. И никакого революционного энтузиазма: рвачи, идиоты, жулики, бюрократы, мздоимцы. Новая старая жизнь. В «Неудачах» — жуткие картинки из российской истории и жизни русских литераторов. В «Приключениях обезьяны» — 1941 год, но никакого героизма: в южном городе разбомбили зоопарк, обезьянка бежит искать безопасное место и делает вывод, что в зоопарке лучше. Словом, получился у Зощенко сеанс черного анализа с полным разоблачением. И власть поняла. Вот что сказал т. Жданов: «Зощенко, как мещанин и пошляк, избрал своей постоянной темой копание в самых низменных и мелочных сторонах быта». И пошло-поехало: «антисоветские, гаденькие, отравленные сентенции», «несоветский писатель», «самая низкая степень морального и политического падения…»
А им надо было, как и их сегодняшним кремлевским наследникам, «воспитывать молодежь в духе бодрости и революционности». Журнал «Ленинград» закрыли, в «Звезде» (да и нигде больше) Зощенко не печатали, не платили ему пенсию даже после смерти Сталина, отказались хоронить на «писательском» Волковом кладбище, «сослав» посмертно на Сестрорецкое. Он умер в 1958 году нищим, затравленным, отверженным. С тем же успехом можно было не ездить на Беломорско-Балтийский канал.
«Вот какая странная эпоха — не горим в огне — и тонем в луже! Обезьянке было очень плохо, человеку было много хуже!» (А. Галич).