Алексей Макаркин: Эти протесты различаются по своему смыслу. В Якутии они вообще достаточно незначительны, потому что там раньше людей не раздражали: выборы главы региона прошли без серьёзных нарушений, на выборах мэра Якутска вообще победил кандидат от оппозиции.
В Бурятии протесты — результат выборов мэра Улан-Удэ, на которых с небольшим отрывом проиграл Вячеслав Мархаев. Это известный человек, коммунист, член Совета Федерации. И у него возникла обида. Плюс добавился шаман Габышев, который дошёл до Бурятии и дополнительно усилил недовольство. Но бурятский протест — полностью локальный, он выстроен вокруг представителя местной элиты. Поэтому и количество людей, вышедших на улицы Улан-Удэ, не такое, чтобы там возникла угроза для власти, и всё постепенно успокоилась.
А в Калмыки ситуация другая. Там прошли выборы главы республики, где с высоким результатом победил Бату Хасиков. И он, видимо, взял на себя какие-то обязательства перед центром. И одним из этих обязательств стало трудоустройство Трапезникова, которого «ушли» из ДНР после гибели главы самопровозглашенной республики Захарченко.
Никакой орган исполнительной власти в России такого чиновника себе не хочет. Так что Трапезникова решили устроить в Калмыкию, сочтя, что это республика спокойная и он туда впишется. Но не учли, что такие республики очень не любят чужаков.
В Донецке военная власть, очень жёсткая система, есть даже формулировка «посадить на подвал», причём «на подвал» сажают всех, кто вызвал недовольство местного начальства. И человека с таким опытом видеть во главе калмыкского города не хотят
Возникла обида — «а что, у нас своих нет?» Кроме того, это не просто чужой человек, а человек из ДНР. Люди ведь тоже в интернете новости читают, видят, что в Донецке происходит, и не хотят у себя ничего подобного. Там военная власть, очень жёсткая система, есть даже формулировка «посадить на подвал», причём «на подвал» сажают всех, кто вызвал недовольство местного начальства. И человека с таким опытом видеть во главе города не хотят.
Есть и вопрос фактической компетенции, а ещё вопрос связей. Приехал бы чужак, про которого известно, что он может реально что-то пробить для города через знакомых министров в Москве — может быть, его и приняли бы. Но Трапезников — человек, у которого связи в Москве очень ограниченные, лоббировать «свой» город эффективно он не сможет.
И весь этот комплекс проблем вывел людей на улицы, их протест может носить уже длительный характер. Причём там даже не накажешь никого, так как никакого руководителя у протеста в Калмыкии, в отличие от Бурятии, нет.
Дмитрий Орешкин: Надо различать два типа протестов. Первый — легалистский, либеральный и космополитичный, в нём участвует образованное и сравнительно состоятельное население крупных городов. Такой протест слаб тем, что это — протест индивидуалистов, тут нет никакой общей сплочённости. Отдельные группы протестующих, например, «яблочники», навальнисты и националисты смотрят друг на друга с прищуром и не растворяются в общем недовольстве.
А второй тип протеста связан с более клановым мышлением, разделением на «своих» и «чужих». Он характерен для некрупных городов в национальных республиках и имеет очень высокую групповую солидарность.
Этнический протест более примитивный, он похож на классовый протест в 17-м году, так как часто привлекает людей, которым объясняют, что все их проблемы — из-за того, что их кто-то эксплуатирует. Например, москвичи или капиталисты. Могут и убить
Корень протестов один — 10-летний застой, отсутствие перспектив. Но «плоды» совершенно разные. Одни и те же проблемы осмысляются по-разному в Ингушетии, Бурятии и Калмыкии, или в Москве. В национальных республиках происходящее воспринимается через призму этнического протеста: именно нас обижают, именно на нас давят, доколе! В Москве такого нет.
Для России и для федеральной власти протесты второго типа – очень серьёзная проблема. Потому что Россия — многонациональная страна, причём отдельные нации живут очень сплочёнными группами. Кроме того, такие протесты гораздо опаснее, потому что участвуют в них не интеллигентные легалисты, выходящие на проспект Сахарова. Этнический протест более примитивный, он похож на классовый протест в 17-м году, так как часто привлекает людей, которым объясняют, что все их проблемы — из-за того, что их кто-то эксплуатирует. Например, москвичи или капиталисты. Могут и убить.
Аббас Галямов: Ничего сенсационного не происходит. Это долгосрочные тренды, начавшиеся летом прошлого года. Растут протестные настроения, лояльность выходит из моды, увеличивается число конфликтов, в них вовлекается все большее число регионов. На время замороженные Крымом «болотные» процессы вновь начинают функционировать. Это не значит, что режим завтра рухнет. Нет, запас прочности у него ещё есть, однако обратить вспять процессы эрозии своей социальной базы власти уже не смогут. Из наступающего они превратились в обороняющегося.
Фото: rferl.org/kavkazr.com, mk.ru
