В 14-й раз слушать отчеты о блистательном положении в экономике, о росте надоев и заколосившихся полях непросто, оценки ситуации в жанре «с одной стороны», «с другой стороны» тоже дают мало информации, поэтому очередная пресс-конференция Путина запомнится его загадочной фразой матримониального характера. Мол, как честный человек, обязан на ком-то там жениться.
Имел ли руководитель в виду собственные планы из области частной жизни? Была ли это шутка – причем не слишком удачная? Политически, как все знают, Путин женат на России. Причем, если в 1999 году это был еще гражданский брак, то с 2000-го он обрел вполне легальный статус. Но бывают же старшие и младшие жены. Может быть, речь шла о том, что политически следует жениться еще и на Белоруссии – две супруги в одном флаконе, а статус султана вполне себе сохраняется? (Кстати, в коллекции специфических, то есть близких к идиотским, вопросов было и вопрошание об отношении Путина к Ататюрку.)
Лукавая цифра
У Путина хорошая память на цифры, но со времен перестройки известно, что они бывают лукавые. Возьмем – просто для примера, чтобы понять, как этот человек (и его челядь) работает с цифрами – тему реальных доходов населения, которую глава государства, естественно, не мог обойти вниманием. Президент пообещал, что по итогам 2018 года реальные доходы населения вырастут на полпроцента. Мало. Но главное – это рост. Вроде как тенденция.
Но по итогам января-ноября реальные доходы упали на 0,1%. И это после весенне-летнего роста этого показателя в результате выплат пенсионерам по 5000 рублей и прочих подарков населению в связи с мобилизационной фазой президентской предвыборной кампании. Путин докладывает о перманентном росте официальных зарплат. И это в стране, где, как выразилась предыдущая социальный вице-премьер Ольга Голодец, невероятное число неучтенных граждан, живущих в ненаблюдаемом секторе экономики и добывающих себе на пропитание отнюдь не официальные зарплаты. Реальные доходы падали четыре года подряд – с 2014 по 2017-й, есть подозрение, что даже Росстат не сможет выполнить указание президента и нарисовать по итогам 2018-го 0,1% роста. Главное, что это в принципе ничего не дает, падение ведь было чрезвычайно глубоким, а доля населения с доходами ниже прожиточного минимума по итогам января-сентября 2018-го увеличилась даже по сравнению с 2017 годом, не говоря уже о докризисном 2013-м: тогда этот показатель составлял 10,8%, сейчас – 13,3%.
Так вот мы работаем с цифрами. Хотя понятно, что первое лицо должно источать оптимизм, но не на почве же пессимистических явлений.
Мультипликация вместо мультипликаторов
Судя по внешнеполитической части пресс-конференции, Путин готов очень громко бряцать оружием, но не готов воевать. Донбасс – часть Украины. Моряки, захваченные после керченского инцидента, будут сидеть до окончания расследования уголовного дела. Отношение президента к Украине напоминало интерес социолога – сколько там у кого процентов и что способствует повышению рейтинга Петра Порошенко, а что нет.
Кстати, у самого Путина рейтинг одобрения деятельности (в интерпретации Левада-центра) третий месяц держится на плато 66% (октябрь, ноябрь, декабрь). И никакая патриотическая истерия не может сдвинуть его с места. Эмоции по поводу повышения пенсионного возраста ушли, а осадок в виде возвращения рейтинга Путина к докрымским значениям – остался. И даже героический абордаж вражеского украинского катерка публику совершенно не впечатлил. Судя по всему, больше внимания уделяется «растущим» реальным доходам.
Войной рейтинги не поднять, притом что президент разрешил воевать частным армиям поваров, если это соответствует закону, которого нет. (Попутно выяснилось, что Пригожин не служит в ФСО, а потому не имеет права называться кремлевским поваром.) Поэтому во внешнеполитической части Путин был не то чтобы миролюбив, но высказывался в духе мастера эстрадного жанра Велюрова из «Покровских ворот»: «Пусть поджигатель шипит и вопит – голубь летит». Ресурсы остались только на мультипликацию (про ракеты), но не на мультипликаторы (экономические, которые дают реальный рост).
Ну, и, наконец, о печальном. То ли спросить Путина не о чем, то ли сказать ему толком не о чем, но собственно журналистики на мероприятии, именуемом пресс-конференцией, не было. Благодарности за что-нибудь были – например, за поздравления со 100-летием «Сельской жизни». Требования привлечь врагов к ответу – предложение признавать иностранными агентами физических лиц – тоже. Собственно журналистских профессиональных вопросов было всего несколько.
И это многое говорит о положении того, что еще метафорически называется медиа в авторитарных режимах.
