Фото: wikimedia.org
«Жаловать своих холопов мы всегда были вольны…»
Иван Грозный. Из переписки с кн. Андреем Курбским
Российская история знает, пожалуй, единственный прецедент временной передачи верховной власти в стране от действующего правителя к выбранному им лицу. В XVI веке царь Иван Грозный, известный одним как создатель централизованной «вертикали власти», а другим — как кровожадный деспот, загубивший тысячи своих подданных, формально передал скипетр и державу татарскому царевичу Семену (Симеону) Бекбулатовичу, чтобы вскоре снова вернуться в Кремль «государем всея Руси».
Блажь или коварство?
Осенью 1575 года в Успенском соборе Московского Кремля был торжественно коронован новый великий князь всея Руси — звали его Семен Бекбулатович. Царь Иван Грозный, до смерти которого оставалось еще почти десятилетие, стал просто князем московским. Эта история до сих пор остается весьма загадочной: сохранившиеся источники не в силах прояснить многие «белые пятна». Большинство историков лишь вскользь упоминает об этом непонятном инциденте — то ли блажь была такая у грозного царя, то ли так проявилось его политическое коварство, а может быть, и вовсе влияние потусторонних сил — не вполне понятно.
Однако в наши дни сюжет совершенно неожиданно приобрел актуальность. Менее загадочным он от этого, конечно, не стал. Напротив, вполне возможно, что именно теперь история с Семеном Бекбулатовичем станет едва ли не главной нашей государственной тайной. Шутка ли, оказывается, царский титул в России можно передавать на время третьему лицу, не рискуя потерять его навсегда и сохраняя реальную власть при формально другом главе государства. Форма правления при этом не меняется, а участники сценария действуют в рамках существующего законодательства, соблюдая все принятые правила и нормы.
«Оттепель» Ивана Грозного
Возможно, для кого-то из современников 70-е годы XVI века в Москве могли выглядеть как время относительной либерализации. «Тиранство казалось утомленным», — замечает Николай Карамзин. Разумеется, лишь по сравнению с ужасами предыдущего десятилетия. В 1560-х, разделив страну на преданную себе касту служак (опричнину) и всех остальных (земщину), власть в лице царя Ивана, по сути, объявила гражданскую войну собственным подданным. Массовый террор осуществлялся не только в отношении знатных бояр, но также значительной части служилых людей и горожан. Разгрому подлежали целые города и области. Страх и трепет наводили на обывателей черные всадники с мертвыми собачьими головами и метлами у седел, быстро превратившиеся, по словам историка Степана Веселовского, в шайку грабителей.
Известен и конец опричнины: карательные отряды «силовиков», предназначенные для борьбы преимущественно с безоружным населением, не смогли противостоять набегу войск крымского хана. В мае 1571 года опричное войско позорно бежало с поля боя, а татары безнаказанно разграбили и сожгли Москву. Сам царь Иван который год безуспешно воевал Ливонию, топя в крови земли эстонцев и латышей. В 1572 году, разочаровавшись в своих по-собачьи преданных и по-собачьи бездарных слугах, Грозный уничтожил опричнину. Всякое упоминание о ней было запрещено под страхом жестокого наказания. День опричника заканчивался хмурым похмельем — страна разорена, внешняя политика провалена, столица сожжена врагом.
Для самого Ивана настали непростые времена. Понимая степень собственной ответственности за совершенные злодеяния, он искал пути, чтобы, как пишет американский историк Георгий Вернадский, «удержать власть и обеспечить личную безопасность». В 1572 году царь написал завещание, в котором фактически признал себя самым страшным тираном «понеже от Адама» (и тут сказалась его мания величия!). Он заповедовал сыновьям судить своих политических обидчиков «по совести» и проявлять милосердие. Год спустя в письме к братии Кирилло-Белозерского монастыря он назвал себя «нечистым и скверным душегубцем», заявив о возможности уйти в монахи.
Выход был найден после того, как астрологи предсказали, что в 7084 году от сотворения мира по византийской эре (с 1 сентября 1575 года по 31 августа 1576 года) должен умереть царь московский. Будучи неплохим шахматистом, Иван Грозный решился на очередной отчаянный, но, как оказалось впоследствии, верный шаг.
Преемник на год
Как раз в это время у Ивана Грозного появился новый фаворит. Татарский юноша Саин-Булат, сын Бек-Булата, переселившегося в Московское царство около 1558 года*, происходил из знатнейшей семьи. «Род большие Орды царей» вел свою историю от самого Чингисхана. Это войска его прадеда, правившего Золотой Ордой хана Ахмата, стояли против русских на реке Угре в 1480 году.
Не позднее 1570 года Саин-Булат стал «царем в Касимове». Удельное Касимовское ханство существовало с середины XV века как подчиненный Москве мусульманский форпост, отряды касимовских татар составляли значимую часть войска московских великих князей. Характерно, что уже тогда, будучи «царем» номинально самостоятельного образования, Саин-Булат одновременно назывался «слугой» московского государя — этот принцип в отношениях с Иваном Грозным сохранился и в дальнейшем.
В 1572 году во время очередного похода в эстонские земли Ливонского ордена Саин-Булат был назначен первым воеводой в русском войске. Год спустя, в июле, он принял православие, получив имя Семена (Симеона) Бекбулатовича. Тогда же состоялась женитьба на княжне Анастасии Мстиславской, мать которой была дочерью крещеного казанского царевича Петра и племянницей великого князя Василия III, отца Ивана Грозного. Так потомок чингизидов Саин-Булат стал Семеном Бекбулатовичем, родственником московского царя и всех Рюриковичей. Нельзя сказать, что он был успешным военачальником и государственным деятелем: в 1573 году возглавляемые им войска потерпели сокрушительное поражение при Лоде. Но по всей видимости, нашлись иные, более значимые качества для карьеры при московском дворе.
Кандидатура татарского царевича идеально подходила на роль «преемника», способного заслонить ошибки и преступления временно отходившего на второй план Ивана Грозного. Он же переключал на себя растущее общественное недовольство: в одном из источников говорится, что Грозный, сажая на трон Семена Бекбулатовича, хотел проверить, «как люди будут реагировать». Важно, что крещеный инородец, относительно молодой, не связанный ни с одной из боярских группировок в Москве, не располагавший значимыми силовыми ресурсами, всецело зависел от выдвинувшего его покровителя. Это давало гарантии, что новый номинальный глава государства «не примет свою роль слишком серьезно» и не станет править по-настоящему.
Впрочем, известный своей паранойей Грозный и здесь опасался «измены». Не доверяя в полной мере «преемнику», осенью 1575 года он тайно вел переговоры с королевой Елизаветой I о возможности — в случае выхода ситуации из-под контроля — получения политического убежища в Англии. Британцы, однако, не спешили принимать у себя правителя, прославившегося на всю Европу, как кровавое азиатское чудовище.
«Силовики» плюс деньги…
Иван Грозный принялся всерьез играть в придуманный им «политический маскарад» (так охарактеризовал произошедшее Василий Ключевский). Став просто «князем московским», он переселился из Кремля на Петровку. Летописец сообщает, что после «смены профессии» Иван Васильевич вел себя в полном соответствии с принятым в Московии придворным этикетом: «Весь свой чин царский отдал Симеону, а сам ездил просто, как боярин, в оглоблях, а как приедет к царю Симеону, ссаживается от царева места далеко, вместе с боярами». Великий князь же Симеон сидел «в царском месте».
Впрочем, так было только в Москве и центральных уездах. В землях, населенных преимущественно инородцами, например, входившими в покоренное Казанское ханство, власть по-прежнему осуществлялась именем «царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси». О политических переменах в Москве не поставили в известность и большинство европейских государств, за исключением Англии. Все международные дела по-прежнему вел Иван Грозный.
Накануне вступления на престол Семена Бекбулатовича в Москве состоялись очередные массовые казни: полтора десятка разжалованных опричников, бывший советник и фаворит Грозного князь Борис Тулупов, новгородский архиепископ Леонид — их по садистскому замыслу Ивана «обшили медведно». Так назывался способ казни, когда жертву зашивали в медвежью шкуру, а затем насмерть травили собаками.
Однако куда важнее были дела совсем иного рода. Вскоре на имя новоиспеченного великого князя Семена Бекбулатовича поступила челобитная от теперь уже просто князя московского «Иванца Васильева со своими детишками». Соблюдена была даже уничижительно подобострастная форма обращения к царю, принятая в кремлевском делопроизводстве. В конце стояла обязательная фраза: «Государь, смилуйся, пожалуй!»
Просьба же была пустяковая: Грозный испрашивал разрешения выбрать себе новых служилых людей. Таким образом, вместо дискредитировавшей себя опричнины он получал новое преданное войско под видом реорганизованного «княжеского двора». Впрочем, полномочия новых «силовиков» по сравнению с опричными временами были урезаны. Ответственность за это брал на себя Семен Бекбулатович.
По словам английского коммерсанта Джерома Горсея, Иван Грозный переложил на нового великого князя «ответственность в делах и долгах, касающихся казначейства». Семен издал указ, по которому отказался признавать все старые долги государства и отменил налоговые привилегии, жалованные ранее монастырям и городам. Первое же, что сделал Грозный, вернувшись на трон, — отменил злополучный указ.
Маскарад окончен
Уже в конце января 1576 года в беседе с английским посланником Даниилом Сильвестром Иван Грозный намекнул, что его «преемник» пришел не навсегда. «Хотя мы и продемонстрировали вам внешнее возведение на трон другого в имперском достоинстве, но это возведение на трон не означало нашей отставки, но скорее то, что по нашему решению мы можем вновь принять на себя это достоинство и сделаем это согласно велению Божию, ибо не был он коронован или избран, а возведен волей нашей».
Скорее всего, к этому моменту Грозный уже сумел обновить личную охрану. До конца 7084 года не сбылось и пророчество о гибели московского царя. Одиннадцать месяцев спустя после венчания в Успенском соборе Семен Бекбулатович был отстранен от должности великого князя московского, и уже 2 сентября 1576 года государем в Кремле снова был Иван Васильевич. Времена, видимо, наступили в самом деле более «вегетарианские». Аккуратно исполнившего роль «преемника» не только оставили в живых, но в порядке благодарности за службу сделали великим князем Тверским, отдав в кормление два города — Тверь и Торжок.
Проблемы начались позднее, когда после смерти Грозного Семена Бекбулатовича стали рассматривать как вероятного противника в претензиях на престол. Борис Годунов лишил его княжеского удела, оставив небольшую вотчину в тверском селе Кушалино. Бывший великий князь ослеп (по другим данным, его ослепили люди Годунова) и жил в скудости. Лжедмитрий I сначала вернул его в Москву, но после публичной ссоры постриг в монахи и под именем Стефана отправил в Кирилло-Белозерский монастырь. А Василий Шуйский и вовсе сослал на Соловки. Царь Михаил Федорович вернул старца из опалы, но в 1616 году тот скончался и был похоронен в Симоновом монастыре.
Так закончился путь человека, однажды и навсегда ставшего заложником собственного нелепого положения.
Впервые опубликовано в NT № 13 от 31 марта 2008 года
