Российский военный самолет на авиабазе «Хмеймим» под Латакией, Сирия, 22 октября 2015 года. Фото: VLADIMIR ISACHENKOV/AP/TASS
Осведомленные источники утверждают: требование «без прессы» исходило непосредственно от сирийского гостя. О том, ради чего, собственно, Башар Асад, с 2011 года никуда не выезжавший из своей беспокойной страны, решился-таки покинуть ее на один день, журналистам внятно не сообщили. Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков ограничился общими фразами о том, что стороны обсудили борьбу с террористическими группировками, планы поддержки сирийских вооруженных сил, детали российской операции в этой стране и аспекты двусторонних отношений.
Между тем уже 21 октября турецкое информагентство «Вотан» вышло с новостью: президент Турции Реджеп Таип Эрдоган, едва Асад улетел из Москвы, позвонил российскому коллеге — попытался выяснить, чему была посвящена их встреча. Что именно Эрдогану ответил Путин, «Вотан» сообщает так же невнятно, как и Дмитрий Песков.
Поверить в то, что сирийский и российский президенты встретились для обсуждения того, что вполне могли бы и без них решить их генералы или даже полковники, — трудно. А прямые журналистские вопросы, обсуждали ли главы государств будущее Асада, кремлевские спикеры оставили без комментариев.
Объединенный джихад
Россия, вступив в войну в качестве лидера проасадовской коалиции, должна бы задуматься, а как, собственно, будет выглядеть ситуация в Сирии, чтобы Кремль и средства его пропаганды могли бы смело сказать своему народу: «Мы победили».
Появление российских пилотов в сирийском небе пока вызвало в качестве главного политического последствия консолидацию противников сирийского правительства. Группировки «Исламское государство»* и «Джабхат ан-Нусра»* (сирийский филиал «Аль-Каиды»*), которые до того как Россия ввязалась в сирийский конфликт воевали на несколько фронтов, не только против Асада, но и друг с другом, начали договариваться о перемирии, временном объединении и совместной борьбе с общим врагом, — российское Минобороны сообщило об этом 21 октября.
Кстати, неделей раньше обе структуры, считающиеся в России террористическими, уже объявили нам джихад: теперь вместо двух джихадов мы будем иметь дело с одним, но большим.
Поверить в то, что сирийский и российский президенты встретились для обсуждения того, что вполне могли бы и без них решить их генералы или даже полковники, — трудно
Недооценивать слияние ИГ* и «Джабхат ан-Нусры»* вряд ли стоит. Раскол и вражда между ними в 2013 году фактически оказались спасением для режима Башара Асада — в противном случае Москве было бы уже некого поддерживать в Сирии.
Не стоит переоценивать и значение российской помощи Асаду с воздуха: ее реальная доля много меньше, нежели доля разговоров о ней в СМИ. Для адекватного понимания ситуации стоит сравнить количество боевых вылетов наших самолетов (пресс-служба Минобороны РФ называет цифры 30–50 вылетов в день) и к примеру количество ежедневных боевых вылетов израильской авиации во время последней войны в Ливане в 2006 году — 400. Израиль тем не менее поставленных задач выполнить не смог: считается, что та война закончилась для еврейского государства поражением.
Взятие деревни Гадюкино
Одними ударами с воздуха войну не выиграть, а информация о том, что происходит в Сирии на земле, — скудная и обрывочная. Минобороны РФ регулярно докладывает о поражении наземных целей, о паническом бегстве боевиков, иногда — о ликвидации их лидеров, словно речь идет о полицейской спецоперации. Но в Сирии идет не зачистка села от боевиков, а полноценная война, успехи в такой ситуации измеряются не точными попаданиями в автомобиль, на котором передвигается тот или иной партизанский командир, а отбитыми городами. А вот таких новостей из Сирии как раз и нет.
Сейчас можно с уверенностью сказать: лояльные правительству сухопутные силы пытаются развивать успех сразу на четырех направлениях. Удары наносятся в районе городов Хама, Хомс, Алеппо и Идлиб, то есть там, где армия Башара Асада сталкивается с непосредственным противником. Тем не менее нет никакой внятной информации об успехах на земле. Единственным достижением можно счесть рапорт об освобождении городка Аль-Бахса недалеко от Хамы, который называют «стратегически важным пунктом». Но справедливости ради стоит заметить: Аль-Бахса — город разве что по сирийским меркам, в России он считался бы поселком.
Еще более комичным выглядело недавнее «освобождение» города Угарит. При этом много сообщалось о древности города, об угаритском алфавите, который появился первым среди всех алфавитов, — и ни слова о том, а чем, собственно, город Угарит является сейчас. А Угарит сейчас вовсе не город и даже не населенный пункт — это место раскопок археологических древностей, заросшие травой остатки древних фундаментов, и жителей там нет уже полторы тысячи лет как минимум.
Реальная картина такова: за три недели боев с участием русских пилотов линия фронта в Сирии осталась той же, что и до их появления в этих краях.
ЦЕНА РОССИЙСКОЙ ВОЕННОЙ ПОМОЩИ БАШАРУ АСАДУ
$12 тыс. в час — каждый боевой вылет самолета
$3 тыс. в час — каждый боевой вылет вертолета
$700–710 тыс. в сутки — cтоимость бомбардировок с их нынешней интенсивностью
$440 тыс. в день — содержание военного персонала и инструкторов
$200 тыс. в день — дежурство боевых кораблей в Средиземном море
$250 тыс. в день — дополнительные расходы
Иcточник: The Moscow Times, Jane's Information Group, www.Newsru.com
Черт с ней, с Турцией?
Интересно, что в самой Сирии, в той ее части, где население сохранило лояльность Асаду и, естественно, появление там русских вызывает одни восторги, роль россиян оценивают осторожнее, нежели в нашем генштабе: «Без русских боевики продвинулись бы много дальше». То есть речь не о том, что мы отбиваем Сирию у террористов, — всего лишь о том, что нам удалось придержать их наступление. Нынешний уровень российского военного присутствия способен лишь законсервировать ситуацию. Любой перелом возможен только в том случае, если наше присутствие в Сирии будет наращиваться. И судя по всему, это неизбежная перспектива, пусть пока и облаченная в форму неподтвержденных слухов о неких погибших в ходе боев «русских добровольцах».
Снимок, распространенный турецким агентством «Анадолу»: спасатели разгребают завалы после бомбардировки ВКС РФ городка Кафр-Кармин, Сирия, провинция Идлиб, 16 октября 2015 года. Фото: FIRAS KHAIFE/ANADOLU AGENSY
Кроме того, в СМИ неспроста появились фотографии российских ракетных установок «Солнцепек», использующих боеприпасы с эффектом объемного взрыва. Ранее «Солнцепеки» в Сирию не поставлялись, но cейчас их, судя по всему, начнут поставлять. (По некоторым данным, несколько единиц тяжелых огнеметных систем (ТОС) «Солнцепек» («Буратино») уже поставлены на вооружение сирийской армии. — NT), а такая техника означает как минимум некоторое число инструкторов и военных советников.
Минусы от расширения наземного российского присутствия в Сирии слишком очевидны: ручеек цинковых гробов из Сирии моментально сделает эту войну непопулярной, что подсказывает и пережитый нами опыт Афганистана: та авантюра стала в том числе одной из не самых последних причин краха СССР. Чтобы война в России была популярной, цинковый ручеек должен идти в другие места.
Сейчас Москва пытается усилить наземную составляющую антитеррористической коалиции России, Сирии, Ирана и Ирака за счет координации боевых действий с курдским ополчением. Кремль уже пообещал сирийским курдам открыть их представительство в Москве, а представитель партии сирийских курдов «Демократический союз» (ПДС) Али Мухаммед Абд Салам на встрече в МИД РФ 20 октября говорил именно то, что от него хотели услышать: «Мы поддерживаем любые действия России по борьбе с ИГ*, но было бы лучше, чтобы они были нацелены еще и на подразделения «Аль-Каиды»* — «Ахрар аш-Шам» и «Джабхат ан-Нусру»*: для нас они представляют одинаковую угрозу».
Размолвка с Анкарой для Москвы означает крах надежд на реализацию контракта по строительству АЭС в Турции, что еще недавно считалось делом решенным
Для сирийских курдов сближение с РФ и открытие своего представительства в Москве — большое дипломатическое достижение. Для России ситуация выглядит куда сложнее. С одной стороны — открывается возможность бить по противникам Асада не только с запада, но и с северо-востока, где в турецком приграничье группируется курдское ополчение. Но с другой — фактически ставит крест на развитии отношений с Турцией. Речь не только о проекте газонефтепровода в обход Украины (этот проект и без того буксовал). Размолвка с Анкарой, у которой давние проблемы со своими курдами — сепаратистами из Рабочей партии Курдистана (РПК) и которая боится любого усиления курдов в регионе, для Москвы означает крах надежд на реализацию контракта по строительству в Турции АЭС, а ведь еще совсем недавно считалось, что это дело практически решенное.
Мир из-под палки
Любое форсирование ситуации в Сирии так или иначе выходит боком. Первые три недели показали, что для войны до победного конца, до полной и безоговорочной капитуляции противника у коалиции не хватает ресурсов и взять их неоткуда.
Стало быть, победа должна быть какой-то более скромной. Уже сам факт того, что российский МИД попросил Запад помочь в контактах с сирийской оппозицией, а в ответ на отказ Сергей Лавров даже оскорбился, говорит о многом. А прежде всего о том, что в Сирии российские дипломаты будут добиваться замирения и прекращения огня по украинским лекалам. Иными словами, хочешь мира — принуждай к миру. На какие уступки ради этого придется пойти, пока неясно, но об одном пункте уже можно сказать с большой долей определенности: Москва готова к варианту «Сирия без Асада». Нет, он не должен быть свергнут. Он должен уйти добровольно и ровно тогда, когда это будет удобно его главному союзнику — Владимиру Путину. Так когда же?
Судя по всему, именно этот пункт обсуждался в Кремле без присутствия прессы.
* «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида» — запрещенные в России террористические группировки.
